► Аудио

Надежда Сергеева: В России могут только грязью поливать и говорить откровенные глупости

Российская бобслеистка Надежда Сергеева, в допинг-пробе которой на Олимпиаде-2018 был найден запрещённый сердечный препарат триметазидин, удивилась заявлению главы ФМБА Владимира Уйбы, что она не была допущена в Пхенчхан по медицинским оказаниям, и рассказала о том, как всё происходило.

– Вызывают меня и замначальника нашего штаба на встречу с МОК. Приехали. В кабинет зашли два представителя МОК и сказали, что у меня положительная проба на триметазидин. Первым делом спросила: "Что это вообще?" Никогда не слышала название этого препарата. Полезла в интернет, чтобы узнать. Когда мне выдало, что это сердечный препарат, у меня был какой-то истерический смех: "Вы что, издеваетесь?" До последнего были сомнения, что пригласят на эту Олимпиаду, так как я была ранее амнистирована по делу о мельдонии. И тут ловят опять на каком-то сердечном препарате, который я не пила. Конечно, шок. Думала: "Как такое вообще может быть?"

– Согласитесь, странное совпадение: препарат – сердечный, а у вас мама – кардиолог.

– Мама не кардиолог, а обычный УЗИст, который не прописывает никаких таблеток. Она проверяет органы на УЗИ.

– Но проблемы с сердцем у вас есть?

– У меня есть сбои, аритмия. Это не проблема. Я не при смерти, не еле хожу. Знаете, астматики постоянно нуждаются в ингаляторе. Им плохо, они задыхаются без него. У меня вообще ничего такого нет. Этот небольшой сбой ритма виден каждые полгода, когда я, как и все остальные спортсмены, прохожу медицинское обследование. Врачи ФМБА, обнаружив малейшее отклонение от нормы, сразу направляют того или иного спортсмена к узкому специалисту на дополнительное обследование – кого по зрению, кого по данным анализа крови, кого, как и меня, – к спортивному аритмологу. Проводится дополнительное обследование – для меня это мониторинг сердечного ритма. (На тело прикрепляются датчики, результаты отображаются на экране небольшого прибора, который пациент носит с собой в течение 24 часов. – "Матч ТВ"). И все. Специалист-аритмолог изучал данные суточного ритма, после чего меня всегда допускали к спортивной деятельности без ограничений.

– Сердечный сбой никак не мешает тренировкам и соревнованиям?

– Совсем это не чувствую. Раньше на таких обследованиях мы не проходили велосипед под нагрузкой, поэтому какое-то время я вообще не знала про сбои. Когда впервые обнаружилась аритмия, испугалась: это же сердце! Поэтому просто для себя, проверить – вдруг мне нельзя заниматься спортом? – сама обратилась в крупный кардиологический центр, прошла там полное обследование. Кардиологи посмотрели и сказали: "Все ерунда. Когда закончишь со спортом, это все вообще может прекратиться". Ничто моему здоровью не угрожало. Понимала, что спортивные врачи просто перестраховываются, и такой мониторинг надо проходить каждый раз в дополнение ко всем обычным процедурам.

В сентябре прошлого года я прошла очередное обследование. Естественно, данные стандартных исследований опять указали на тот самый небольшой сбой ритма. Мне, как обычно, дали условный допуск – до получения заключения спортивного аритмолога. Как правило, я сразу же, на следующий день, надевала оборудование для замера суточного ритма, и через день-два получала допуск. Однако в данном случае мне надо было срочно уехать из Москвы на первую половину сезона. Поэтому следующее обследование назначили на 20 декабря в центре ФМБА.

Но там была такая ситуация: у меня перед вылетом в Москву сильно заклинило спину, это может подтвердить вся наша команда. Я даже свою сумку не могла нести, очень болела поясница. Поэтому, естественно, с тем самым суточным монитором ходила в декабре без дополнительной нагрузки – просто не могла нагрузить спину. И когда передала спортивному аритмологу ФМБА результаты мониторинга ритма, сбоев выявилось очень мало. Аритмолог, как и всегда, дала допуск на спортивную деятельность без ограничений, вот и все.

Мне уже потом сказали, что якобы кто-то еще из врачей ФМБА посчитал: надо было еще раз одеть суточный монитор. Но об этом никто ни мне, ни кому-либо из врачей команды, ни руководству федерации не говорил – хотя я в январе этого года, после того допуска, выступала и на трех этапах Кубка мира, и на чемпионате Европы, проходила вместе с командой предолимпийские сборы в Москве. Если бы кто-то в ФМБА предложил, я бы сколько угодно суточных мониторов еще носила бы все это время, – но никто об этом даже не заикался. А теперь некоторые пытаются представить меня чуть ли не смертельно больной, и всю ситуацию такой, будто я чуть ли не ползком, под колючей проволокой, обманывая всех и вся, проползла на Олимпиаду. Было бы смешно, если бы не было так грустно.

Теперь вот чиновники говорят, что мне якобы "были необходимо запрещенные препараты". Приплели к этому еще и мою маму. Мама, которая, по словам главы ФМБА Владимира Уйбы, не знает антидопингового законодательства, никогда мне даже таблетки от головы не давала! Всегда очень переживала за этот вопрос. Причем любой кардиолог, даже в ФМБА, посмотрев в результаты моих обследований, скажет, что найденный в пробе препарат мне абсолютно не показан. А уж говорить, что я без него жить не могу и что он мне необходим, поэтому взяла его у мамы, – это вообще за гранью.

– Почему Уйба так сказал?

– Этот вопрос, конечно, лучше адресовать ему. Думаю, идут какие-то внутренние межведомственные разборки. Видимо, хотят найти виноватого, и никто не хочет оказаться таковым. В большинстве случаев, конечно, все сваливают на меня: так проще. Поэтому я не знаю, зачем он это говорит – при том, что я сама молчу и никого не обвиняю. Ждем, когда соберем все доказательства. Работаем с адвокатом, будем исследовать препараты и искать, откуда это все. Знаете, мне 30 лет, 20 из которых я в большом спорте – сначала в легкой атлетике, потом в бобслее. Я никогда не нарушила ни одного антидопингового правила, даже "флажков" за недоступность для тестирования у меня никогда не было. Лишь в марте 2016 года я, вместе с огромным количеством других спортсменов, была обвинена в употреблении мельдония, но потом WADA выяснило, что эти положительные пробы никак не связаны с нарушениями правил, и подавляющее большинство спортсменов, в том числе я, были полностью оправданы. Неужели я настолько идиотка, чтобы мне мама, как детском садике, дала какую-то "таблеточку", и я ее "съела"?

Все, что нам дает ФМБА, и все, что покупаем в аптеке, мы досконально проверяем, в том числе на сайте РУСАДА. Мы каждый раз пишем нашим докторам: "Можно или нельзя?" Это – базовое знание для любого спортсмена. Ко мне домой постоянно приезжают допинг-офицеры брать внесоревновательные, то есть внезапные пробы. В течение сезона мы очень много проб сдали. Сами офицеры удивлялись, насколько часто они к нам приходят. Скажу вам даже больше – мы радовались, что нас часто проверяют, и тем самым подтверждается, что мы чистые.

– В связи с сердечными сбоями вы вообще принимали какие-то препараты?

– Нет. Никогда. Причем кардиолог, который меня обследует, сказала: "Опять у вас те же сбои". Я: "Конечно. Я же ничего не делаю для того, чтобы их вылечить". Она посоветовала есть бананы. Вот и все лечение.

– То есть с этим можно жить и ни о чем плохом не думать?

– Конечно. И уж тем более не пить триметазидин. Полная глупость. Вообще не понимаю, почему Уйба так сказал. У меня настолько маленькая концентрация, что это даже не одна таблетка. 13 февраля чистая проба, а 18-го – вдруг грязная. Но даже корейская лаборатория отдельно отметила, что концентрация очень низкая. А еще в сообщении лаборатории говорится о том, что и некоторые незапрещенные препараты могут дать такой же результат. Сейчас мы проверяем все добавки – вообще все, что я пила. Сами сотрудники МОК, которые пришли ко мне с известием о положительной пробе, говорили мне: "Это какое-то недоразумение". Они знают, что 13-го февраля была чистая проба, и принимать препарат, который пьется курсом, просто нет смысла. Как я теперь уже знаю, это не экстренный, не разовый препарат. Сейчас антидопинговые организации и CAS, который рассматривает дело, ждут, когда мы все исследуем и соберем соответствующие доказательства. Удивительно, но они готовы ждать и соблюдают правила о конфиденциальности разбирательства. А в России могут только грязью поливать и говорить откровенные глупости.

Одного момента не понимаю. Иностранцев ловят на жестких препаратах, а они потом говорят, что поцеловались и еще что-то такое. Страна их защищает, оправдывает. У меня же просто малейшая концентрация бесполезного препарата – и… проще раздавить, чем помочь и защитить. Верю своим адвокатам, которые утверждают, что это небезнадежное дело. Если сможем доказать, откуда вещество попало ко мне в организм, есть шансы оправдаться или получить небольшую дисквалификацию. По правилам ведь как: спортсмен всегда сам отвечает за все, что попадает в его организм. Неважно, как это попало: подсыпали или препарат был загрязнен, или еще каким-то образом. Верю, что я еще вернусь к активным выступлениям. Пока не планирую заканчивать со спортом. Только переживаю теперь, что после многочисленных высказываний, в том числе и со стороны Владимира Уйбы, ФМБА сделает все, чтобы меня не допускать к занятиям спортом.

Узнать больше о персонах из публикации:

Надежда
СЕРГЕЕВА

Владимир
УЙБА