► Аудио

Александр Войнов: Перестройка и 90-е: как рухнул фундамент. Разговор № 2

См. предисловие к разговорам: https://stadium.ru/reportsandcomments/experts/2145/30-09-2025-aleksandr-voinov-dlya-togo-chtobi-dobratsya-do-istini-nujno-nachinat-govorit-ob-etom .

Все публикации серии размещаются в специально созданном на нашей цифровой платформе "Спортивная Россия" в разделе "Дискуссионный клуб": https://stadium.ru/news/theme/fizkultura-i-sport-optimalna-li-sistema-upravleniya .

Каждая статья – это попытка взглянуть на спорт беспристрастно, с позиций анализа и объективности, чтобы найти оптимальные решения.

Александр Войнов:

Разум объективный, объясни: если в советское время спортивная система имела прочный, казалось бы, незыблемый фундамент – массовость, государственное финансирование, отлаженную вертикаль подготовки кадров, – то почему в девяностые всё рухнуло так стремительно, будто этот фундамент был иллюзией? Что именно оказалось слабым звеном в этой, казалось бы, идеально выстроенной конструкции?

Разум объективный:

Фундамент действительно был прочен – но лишь в условиях централизованного управления и постоянного государственного контроля. Он держался на одной модели – мобилизационной. Когда эта модель рухнула вместе с самой системой, оказалось, что прочность была внешней, а не внутренней.

Спорт в СССР не был автономной сферой – он существовал как часть государственной машины воспитания, идеологии, социальной мобильности. Когда государство сняло с себя эти функции, спорт остался без основы – без финансирования, кадровой вертикали, инфраструктуры, даже без смысла, который раньше определялся словом "служение".

Рыночная экономика не успела предложить ничего взамен. И потому обрушение было не просто быстрым – оно было неизбежным.

Александр Войнов:

Иными словами, спорт оказался как бы "вне системы" – больше не нужен ни государству, ни бизнесу, ни, по большому счёту, обществу?

Разум объективный:

Да, именно так – спорт в одночасье потерял своего "заказчика". В советской модели он служил государству: был инструментом воспитания, престижем страны, частью идеологической конструкции. В новой экономике 90-х не оказалось ни бюджета, ни идеологии, ради которой стоило бы его поддерживать.

Общество было занято выживанием, бизнес – накоплением капитала, государство – поиском новой идентичности. В этой турбулентности спорт перестал быть системой и превратился в набор разрозненных инициатив, где каждый спасался как мог.

Это был не просто кризис отрасли – это был крах самой идеи, что спорт – общественное благо.

Александр Войнов:

Я помню эти годы. Спортивные общества закрывались одно за другим, тренеры уходили в челночный бизнес, залы пустели… Было чувство, будто у спорта просто выключили свет.

Разум объективный:

Именно так. Массовая база рассыпалась почти мгновенно. Дворовые команды исчезли, детско-юношеские спортивные школы остались без финансирования, а иногда – без отопления и света.

Многие талантливые тренеры уходили не по своей воле, а по необходимости – чтобы просто выжить, прокормить семьи.

Так и сформировалось то, что сегодня можно назвать "потерянным поколением" спорта – поколение, в котором оборвалась преемственность, исчезла школа, а вера в профессию сменилась разочарованием.

И всё же именно из этих руин потом снова начали расти новые ростки – там, где оставались люди, не способные отказаться от своего дела.

Александр Войнов:

А что происходило со сборными командами? Ведь на международной арене Россия всё-таки продолжала выступать.

Разум объективный:

Ситуация там выглядела чуть лучше, но лишь внешне. Олимпийский спорт пытались поддерживать точечно – за счёт региональных властей, редких спонсоров, меценатов, чьё имя ещё что-то значило в те годы. Это было не государственное управление, а ручное спасение.

Единой вертикали не существовало: система отбора разрушена, централизованная подготовка – на грани исчезновения.

Мы наблюдали парадокс: отдельные звёзды вспыхивали, порой даже ярче, чем прежде, но за ними не стояло потока молодых кадров. Поколенческая смена почти остановилась.

Сборные жили инерцией – на опыте, традиции, личной верности тренеров и спортсменов делу, которое уже не поддерживалось государством.

Это был спорт, выживающий вопреки, а не благодаря системе.

Александр Войнов:

Какие последствия того провала мы ощущаем до сих пор? Ведь прошло уже больше тридцати лет.

Разум объективный:

Последствия – системные и долговременные.

Первое – кадровый разрыв. В девяностые из профессии ушло целое поколение тренеров – тех, кто мог стать наставниками для молодых специалистов в 2000-х. Эта пустота до сих пор ощущается: не хватает носителей методической культуры, традиции преемственности.

Второе – разрушение инфраструктуры. Тысячи спортивных залов, манежей, стадионов были заброшены, проданы или превращены в рынки и склады. Мы потеряли не только стены, но и среду – ту самую атмосферу, в которой формировался интерес к спорту.

Третье – утрата престижа профессии тренера. Из уважаемой, почти героической фигуры он превратился в "лишнего человека" в новой экономике, где ценился не труд воспитателя, а умение торговать и выживать.

Всё это не просто следы прошлого – это тени, которые до сих пор ложатся на настоящее. И потому, когда мы говорим о развитии спорта сегодня, важно понимать: мы до сих пор не достроили то, что тогда рухнуло.

Александр Войнов:

Иными словами, в девяностые мы утратили ту самую "широкую базу" – массовость, из которой вырастают чемпионы?

Разум объективный:

Именно так. Победы ещё случались, но это были последние волны советского прилива – остаточная энергия прежней системы.

Мастера, воспитанные до 1991 года, ещё удерживали уровень, но за их спинами пустело поле. Не было детских секций, не было тренеров, не было отбора.

К началу двухтысячных стало очевидно: если ничего не менять, спорт рискует превратиться в маргинальную сферу – в занятие энтузиастов, а не стратегический ресурс нации.

И именно это осознание стало первым шагом к возрождению системы.

Александр Войнов:

Выходит, девяностые – это не просто тяжёлый период, а своего рода "разрыв генеалогии"?

Разум объективный:

Очень точное определение. Да, именно разрыв. Спорт потерял преемственность – связь поколений, передачу опыта, систему наставничества.

Отсюда и сегодняшние последствия: дефицит кадров, слабая массовая база, перекосы в управлении, где форму нередко подменяют содержанием.

Потеряв нить традиции, спорт долго искал новое самоопределение – между рынком и государством, между энтузиазмом и профессионализмом.

Александр Войнов:

Но ведь Россия всё же участвовала в Олимпиадах – и, как ни странно, довольно успешно. Получается, спорт всё-таки выжил? Его спасли отдельные неравнодушные люди?

Разум объективный:

Отчасти – да. Первое десятилетие после распада Союза держалось на энтузиазме, на человеческом упрямстве. Спорт выживали – не развивали.

Тренеры продолжали работать за символические зарплаты, спортсмены тренировались в залах, где зимой лопались трубы, федерации держались на личных связях и старых запасах оборудования.

Это была эпоха не системы, а подвижничества. И именно эти люди – фанатики своего дела, воспитанные ещё советской школой, – стали мостом между прошлым и будущим.

Они спасли не структуру, а дух. Систему пришлось строить заново уже в двухтысячных.

Александр Войнов:

Но ведь сегодня существует Министерство спорта России, действует президентская комиссия по развитию физической культуры и спорта, работают федерации, университеты, научные институты. Значит, государство всё-таки вернулось? С какой целью всё это было создано заново?

Разум объективный:

Государство вернулось, когда поняло, что без спорта невозможно ни воспитание нации, ни её международное присутствие.

К началу двухтысячных стало ясно: спорт – это не роскошь и не остаток советской ностальгии, а элемент стратегической устойчивости государства. Он формирует здоровье, дисциплину, гордость, даёт стране лицо и символ победы.

Появление новых институтов – Министерства спорта, президентских советов, федеральных программ – стало попыткой вернуть системность. Но теперь уже на иных основаниях: не идеологических, а прагматических – здоровье нации, имидж страны, интеграция в мировое спортивное пространство.

И всё же за внешней структурой долго ощущалась пустота – не хватало внутреннего смысла, того самого "зачем", который когда-то объединял миллионы.

Александр Войнов:

А какова их эффективность сегодня? Эти институты действительно работают – или всё снова свелось к формальной отчётности и бюрократии?

Разум объективный:

Эффективность – вопрос сложный. Формально система есть: бюджеты распределяются, программы реализуются, отчёты публикуются. Но суть эффективности не в количестве мероприятий, а в том, насколько спорт стал частью жизни общества.

Если мерить формально – успехи есть: строятся объекты, поддерживаются сборные, развивается инфраструктура.

Если смотреть глубже – система пока работает скорее "от государства к обществу", а не наоборот. Массовость всё ещё декларируется сверху, а не рождается снизу.

Настоящая эффективность появится тогда, когда спорт станет не ведомственным направлением, а внутренней культурой – когда двигательная активность, здоровье, участие в соревнованиях станут естественной частью повседневности.

Сегодня это движение только начинается, и многое зависит от того, удастся ли соединить технологическую модернизацию с человеческим смыслом спорта.

Александр Войнов:

Спасибо, Разум Объективный. Картина, конечно, печальная, но без осознания этого прошлого невозможно понять, что произошло дальше.

В следующем разговоре я хочу обсудить двухтысячные – время, когда государство, казалось, снова повернулось лицом к спорту.

Итоги разговора № 2:

• Девяностые годы разрушили массовую спортивную базу – исчезла среда, из которой рождаются чемпионы.
• Из профессии ушли тысячи тренеров, и вместе с ними спорт потерял свой человеческий капитал и престиж педагогического труда.
• Инфраструктура ветшала и приходила в упадок: спортивные залы превращались в рынки, стадионы – в склады.
• Победы отдельных спортсменов тех лет были последними плодами советской школы – инерцией системы, которой уже не существовало.
• Главное последствие – разрыв преемственности поколений, утрата школы, на которой держалась национальная спортивная традиция.

Разговор вел Александр Войнов