Я принес рациональную жертву

Пожизненно отстраненный от деятельности в легкой атлетике экс-президент ВФЛА Валентин Балахничев ответил на вопросы по следам недавних событий в российском спорте.

- Я получил известие о том, что расширенную апелляцию в Спортивный арбитражный суд (CAS) нужно подавать до 1 марта, - начал рассказ о последних новостях Балахничев. - Идет процедурный процесс по выбору арбитров. Мы предложили кандидатуру Эфраима Барака из Израиля. Каждая сторона имеет право на отвод арбитра, но мы надеемся, что этого человек, известный тем, что он вдумчив, въедлив и не обременен политическими мотивами, будет одобрен и Международной федерацией легкой атлетики (IAAF).

- Стороны процесса – вы, также пожизненно отстраненный от профессиональной деятельности Алексей Мельников против IAAF?
- В данном случае я буду представлять только себя. Нас и так обвиняли в том, что у нас был один адвокат – Артем Пацев, и очень схожие позиции. Хотя я не понимаю, что в этом плохого, ведь у нас одна и та же проблема. Поэтому нашему юристу было удобно писать примерно одинаковые доводы. Вообще самое интересное в том, что комиссия по этике в своем расследовании использовала термин английского права, который называется Beyond the reasonable doubt. Это значит, что все доводы не должны выходить за пределы резонных сомнений. Так вот, все обвинение строилось из этого принципа. И в итоге примерно из ста случаев, когда комиссия получала данные, словесные либо письменные, от людей, которые меня в чем-то обвиняли, ни разу моя сторона не была принята. Надеюсь, перевод дела в классическую юридическую плоскость позволит мне защищаться более эффективно.

- Конечная цель апелляции у вас какая?
- Полностью оправдаться. Конечно, есть прогнозы оптимистичный и пессимистичный. В последнее время во всех случаях, где участвовала ВАДА как одна из сторон, решения принимались в одну калитку. В данной ситуации у меня нет резона бороться с ВАДА или с кем-то еще, мне хотелось бы, чтобы арбитражный суд рассмотрел доводы обвинения в этом процессе. Особенно касаясь фильма телекомпании ARD и доклада комиссии Ричарда Паунда. Потому что комиссия IAAF по этике решила воспользоваться этим докладом, но после того, как мы привели данные о неточностях фактического характера, было вынесено решение, что полностью доверять ему нельзя. Также Басманный суд принял решение, что часть фильма ARD некорректна, и его авторы Хайо Зеппельт, а также семья Степановых должны принести извинения за огульные обвинения и заплатить расходы, связанные с судом. Как гражданин Российской Федерации, я прислушиваюсь к мнению суда, и это довод в мою пользу.

- Много раз говорилось о том, что авторы фильма не предоставили оригиналы записей, на которых была бы слышна речь обвиняемых в употреблении допинга, а не только перевод. Эти оригиналы могут всплыть на рассмотрении дела в CAS?
- Там может всплыть все что угодно. Любые документы, которые стороны считают нужным представить. Суд заново рассматривает все события. Вообще если бы в русской версии действительно содержалась обличающая всех информация, то я так думаю, они бы давно ее выложили. А если они ее не представляют, то, позвольте, я буду сомневаться в достоверности тех фактов, о которых они говорят.

- Фильм вышел в декабре 2014 года. Почему в январе вместо того, чтобы начать бороться против обвинений, вы решили в одиночку уйти в отставку?

- Я находился в центре удара по двум причинам: как казначей IAAF и президент ВФЛА. После консультаций с IAAF я решил отстраниться от должности в международной федерации, чтобы избежать обвинений в адрес всей IAAF в том, о чем шла речь в фильме. Одновременно я знал, что с июня 2014 года нахожусь под подозрениями комиссии этики IAAF. Я решил, что мой уход с поста президента ВФЛА позволит отвести все проблемы от организации и сосредоточить их на мне. Я принес, так скажем, рациональную жертву. Если они считают, что я виноват, я ухожу – и могу свободно и эффективно защищаться.

В случае с IAAF все кончилось тем, что комиссия по этике не смогла принять решение до чемпионата мира в Пекине, и я был допущен до конгресса IAAF, где я сделал доклад казначея. В ситуации с ВФЛА ситуация получилась иная. Когда я оттуда ушел, то понял, что никому там не нужен. Со мной прекратили всякие отношения. И о каком-то едином фронте борьбы речи уже не шло. Хотя я был убежден, что это заговор, фальшивка, и, с моей точки зрения, если бы мы в тот момент выступили единым фронтом, то есть ко мне бы присоединились, так сказать, товарищи по партии, то мы бы добились признания нашей правды. И я говорил, что если мы будем молчать, то весь мир поймет, что правда на их стороне.

- Вы не согласны, что многие восприняли ваш уход как признание вины?

- Не согласен. Я четко объяснил, что ухожу не потому, что признаю вину, а с целью увести проблему из федерации. Чтобы федерация могла нормально работать дальше, а я мог спокойно защищаться. Представьте, если бы я остался, получилось бы, что я втягиваю федерацию в скандал, который разворачивается вокруг меня. Разве это было бы честно с моей стороны?

- В январе ВФЛА объявила о выборочной дисквалификации российских ходоков с сохранением большинства медалей, и IAAF начала против нас в CAS новый процесс. Это была адекватная реакция с нашей стороны – выборочная дисквалификация?

- Я не хотел бы это комментировать.

- Ходоки, в отношении которых шло разбирательство, были заявлены на чемпионат мира, но потом они снялись с него и через два месяца закончили карьеры. Видно же было, что за нас взялись. Откуда тогда была такая беспечность у всех руководителей нашего спорта?

- Я не могу это комментировать, потому что вы меня выставите оппозиционером. Скажу, что мне не хватило доводов убедить всех в том, что это опасная ситуация.

- Когда вы общались с Виктором Чегиным в последний раз?

- Лично – в 2014 году. После этого через старших тренеров. Я ему передавал, что логично сделать такой же шаг, который сделал я, чтобы не подливать керосина в костер, который разгорелся.

- Если в докладе комиссии Паунда – сплошные декларации, то в отчете комиссии IAAF по этике приведены данные расследования с электронными письмами, распечатками документов, а также ваша версия происходившего.

- Моя версия там абсолютно не присутствует. Мы отправили в комиссию письмо, в котором заявили, что они не имели права публиковать полностью весь доклад господина Энтони Хупера, который вел расследование. Должны были опубликовать только решение. Они же опубликовали полный файл, но почему-то мои доводы там отсутствовали.

- Они же опубликовали ваши слова о том, что имеет место провокация со стороны менеджера Лилии Шобуховой Андрея Баранова.

- Там были только мои слова об этом в рамках документов. Но моей расширенной защиты там не было. В кодексе комиссии по этике написано, что должны публиковать решение. А не ход расследования со многими фактами, в том числе недоказанными и несправедливыми. Все это пошло в общий котел. На это Пацев получил через две недели ответ, что у них было право так сделать по некоему пункту. Я считаю, что публикация сырых материалов была неэтичной. Я не говорю о том, что я со всем там не согласен, тем более что я еще не огласил решения, пойду я в CAS или не пойду.

Не хочу, чтобы у вас сложилось ощущения, что я не признаю некоторых фактов. У нас большое количество положительных допинговых проб, это нельзя не признать. Это серьезное доказательство того, что допинг применялся широко. Считаю, что проблема стоит серьезная, и с ней надо бороться. Но бороться с допингом нельзя, уничтожая целиком организации или целиком страну. Принцип напалма ни к чему не приведет.

ВОПРОС РЕБРОМОТКУДА У БАЛАХНИЧЕВА 1,8 МИЛЛИОНА ЕВРО

Экс-президент ВФЛА прокомментировал недавнюю новость о том, что на принадлежащем ему счете в Монако заблокирована сумма в 1,8 миллиона евро.

- Экс-президент IAAF Ламин Диак сообщил, что я якобы нашел деньги на финансирование избирательной кампании президента Сенегала. Против него было открыто дело, и следователи сочли необходимым заблокировать мой счет в Монако. Что это за деньги: 25 лет я работал, собирая эти ресурсы. Это мои средства, которые получены в ходе консультаций, роста капитала. Я, согласно российскому законодательству, декларировал этот счет в ходе амнистии. В банке есть все документы, банк бы никогда не зачислил на мой счет никаких денег, если бы не было обеспечивающих документов, объясняющих происхождение. На мой взгляд, там нет ничего незаконного.

- С сыном Ламина Диака эти деньги никак не связаны?
- Я мог иметь отношения с теми, с кем считал нужным. Если это входило в рамки законных отношений. Перевод средств на мой счет осуществлялся согласно законодательству Франции, согласно банковскому законодательству, на основании договоров, которые прозрачны, следователи их могут проверить.