Почему ушел из "Спартака"? Букву "С" на крышку гроба получить не хотелось

Многолетний врач "Спартака", "Динамо" и сборной России дал откровенное интервью, в котором рассказал о вшитых "торпедах" и колдунах, Карпине и Черчесове, русском характере и новом старом тренере для красно-белых.

- Удивительный факт - вы сами из "Спартака" ушли.

- Когда генеральным директором назначили Карпина, начальником медслужбы стал военный хирург Андрей Федун, который сейчас стадион строит (младший брат президента "Спартака". – Прим. ред.). В середине 2008-го я ему сказал, что работаю только до конца года. В декабре полетели играть с "Тоттенхэмом", футболисты собрали для меня денег, поблагодарили за работу… А в начале 2009-го я пожал руку Карпину и ушел. На прощанье пожелал ему работать без мата, а то он лился у него, как музыка Чайковского. Уши вяли. Сказал: "Валер, я в тебя верю, но поменьше ненормативной лексики". Он так удивился!

Последний тренер, с которым я работал в "Спартаке", – Микаэль Лаудруп. Обаятельный человек, но говорить с ним напрямую я не мог, нужен был переводчик. Помогал нынешний генеральный директор Роман Асхабадзе. Каждое утро я рассказывал тренеру о здоровье команды, Асхабадзе переводил. Сами понимаете, это не очень удобно.

- Незнание языка – главная причина ухода?

- Одна из причин. Вокруг иностранцы, а я языков я не знаю. В школе учил немецкий, в институте – английский и узбекский: в общежитии жил с узбеками, которых прислали в Смоленск после ташкентского землетрясения 1966 года. В те времена языки вообще были не нужны, жили в закрытой стране.

Но не только в языке дело. В команде появилось много противоречий, пустопорожних дел. Пришел китаец Лю – приветливый, хороший человек, но я-то привык работать один.

Напряжение нарастало, за короткое время сменились три тренера – Федотов, Черчесов, Лаудруп. И у каждого свой подход к медицине. А над нами его величество президент, и проще взойти на Эверест, чем его увидеть. Я так хотел с Федуном поговорить! Рассказать о своем видении – у соревнующегося человека на первый план выходит психология, к каждому нужно найти подход, понять, что его беспокоит, и решить проблемы, чтобы он спокойно играл.

- Покинув "Спартак", потом не жалели?

- Букву "С" на крышку гроба мне получить не хотелось. На 61-м году жизни внутренний голос подсказал: хватит, надо искать что-то потише и поспокойнее. Новая метла уже начали мести – вскоре уволили моих массажистов. Подошли в самолете: "С завтрашнего дня вы не работаете". А я опередил события и ушел сам. В футболе про тренеров говорят: "Сегодня ты король, а завтра ноль". Это и меня касалось.

- Претензии высказывали?

- Нет, но общее недовольство нарастало. Прилетаем в Краснодар, у Штранцля поднялась температура. Шавло, Федотов паникуют: "Что делать?". Ответ за мной. Диагноз довольно мутный, у Мартина скрытая аденовирусная инфекция. Нашего Ваньку я бы кольнул и попросил: "Сыграй!", а с немцем такое не пройдет. Начал лечить, через неделю все было в порядке. Но такая паника поднялась, столько было криков, что я понял – раньше было проще.

Еще результат влияет – если бы "Спартак" штамповал победы, никто бы меня не дергал. У нас любят и понимают только победы, без побед мы никто. А тут то ничья, то поражение. И сразу начинается перевод стрелок: "Это доктор виноват". А мне куда переводить, на массажиста?

- Какие отношения были с Карпиным?

- Как только он пришел в "Спартак", мы встретились, перед этим много лет не виделись. Нормальный человек – наполовину русский, наполовину испанец. "Сергеич, к тебе претензий нет, работай". Потом началась какая-то возня, я понял, что будет перестановка. Он тогда дышал в затылок Черчесову. До этого похожая история была у Черчесова – с Федотовым. Владимир Григорьевич переживал – я как-то выдвинул тумбочку, а там таблеток… Целая система в "Спартаке" образовалась – очередь на тренерское кресло, на эту гильотину. Работать в таких условиях было непросто.