ПРЕДСКАЗАТЕЛЬ

Детективное повествование Владимира Родиченко

Наши постоянные читатели не первый раз встречают среди авторов "Стадиона" почетного вице-президента ОКР доктора пед.наук профессора Владимира Сергеевича Родиченко. Но на этот раз формат его публикации заметно отличается от предыдущих. В 1980-х он дебютировал в литературно-художественном жанре, который назвал "спортивно-политическим детективом". Представляем вам завершенное несколько недель назад его четвертое произведение в этом жанре - детективное повествование "Предсказатель". Этот сочиненный автором эпизод современности может дополнить ваш редкий досуг интригующим чтением.

Владимир Родиченко
ПРЕДСКАЗАТЕЛЬ

© В.С.Родиченко, 2011
Все права защищены.
Любое копирование и воспроизведение текста, в том числе
частичное и в любых формах, без письменного разрешения
правообладателя запрещено.

От автора
Все совпадения с реальными событиями,
а также сходство персонажей с российскими
физическими или юридическими лицами
являются случайными.

1.

Сергея Петровича Никитина – начинающего пенсионера, обладателя множества почетных спортивных и неспортивных титулов и званий, доктора педагогических наук, профессора – его недавнее прошлое забывать не торопилось.
Год только начинался, когда он получил по почте конверт из Греции со штампом «Международная олимпийская академия». В ней Никитин провел за несколько десятков лет множество восхитительных недель полного отключения от ежедневной служебной напряженки.
Там, в километре от поселка с символическим названием Древняя Олимпия, в долине реки Алфей, лежат несколько гектаров не очень ухоженной сегодня земли. Это они почти три тысячелетия назад получили, возможно, впервые в мире, название «стадион». А на склонах горы Кронос – меньше, чем в полукилометре, – и разместилась Международная олимпийская академия.
Вот что было в английском тексте письма:
«Международная олимпийская академия с энтузиазмом встречает Новый год, и не только в связи с надеждой на положительные перспективы, которые он обещает, но и по еще одной причине: это год юбилея нашей академии, ставшей международным образовательным и культурным центром, высоко ценимым всеми, кто вовлечен в олимпийское движение.
Обладатели величайших спортивных, культурных и образовательных биографий, участвовавшие в деятельности академии в различном качестве, делились здесь их знаниями и их любовью к олимпизму – прекрасной жизненной философии. Поэтому мы решили опубликовать памятный альбом, который будет содержать тексты, написанные теми, кто воздал должное олимпийскому духу благодаря образовательной деятельности академии.
Дорогой господин Никитин, поскольку Вы были избраны среди очень большого числа людей, формировавших историю академии, для нас будет высочайшей честью получить текст объемом до тысячи слов с Вашей оценкой вклада академии в развитие олимпийского движения и распространение олимпизма».
Кто бы сомневался, что Никитин – не только дисциплинированный, но и растроганный – безотлагательно сочинит и отправит в Грецию свои 997 слов!
А взамен вдруг получил вместе с благодарностью то, на что даже не надеялся – приглашение приехать, как семь раз до этого, на сессию академии – на этот раз юбилейную.

2.

Есть два варианта дороги в Олимпию – южнее либо севернее Коринфского залива, рассекающего Грецию горизонтальным ножом.
Никитин знал, что с момента его предыдущего приезда в академию ее начальство ежегодно выбирало север – с остановкой в Дельфах, экскурсией, начинавшейся подъемом по крутому склону к античному святилищу, и обедом в придорожном ресторане.
Но в этот раз греки выбрали южный маршрут. Никитин здесь знает каждый километр дороги и окрестностей.
Вместе со всеми он дисциплинированно выполняет команды англоязычных работников академии, с которыми знаком так давно, что уже называет их «древними греками». Они управляют организацией, обеспечением, стабильностью многолетней традиции обучения в академии трехсот пятидесяти молодых людей всех континентов.
Девять комфортабельных автобусов уже пересекли западную границу Афин, сбавив скорость, проехали по мосту над прорытой много лет назад двухсотметровой глубины щелью, на дне которой узкая полоска воды отделяет материк от полуострова Пелопоннес, делая его островом.
Так привычно, что даже ничтожное отклонение от заученного стереотипа могло бы Никитина насторожить. Но ничего кроме расслабляющего чувства успокоенности он не ощущает.
Позавчера он прилетел в Афины вместе с двумя сияющими юностью российскими участниками сессии – студенткой из Москвы Машей Коростылевой и аспирантом из Омска Юрой Панферовым. Они несколько месяцев назад победили в ежегодном всероссийском конкурсе докладов на разнообразные, но обязательно олимпийские, темы. И у обоих вполне достаточный для академии английский.
А вчерашний день был для Никитина благостным днем повторения многолетней традиции.
Открытие сессии на холме Пника, на фоне другого холма – всемирно знаменитого Акрополя с украшающим его вершину не менее известным древним, но бережно сохраняемым храмом Парфенон. Открытие, как всегда, вполне торжественное, несмотря на обычное множество нудных речей.
От руководства академии выступил всего лишь рядовой член «эфории» – коллективного руководящего органа академии.
Никитин еще по приезде узнал, что академия осталась без прежних руководителей. И президент, и декан при недавней смене кого-то в правящей партии были неделю назад отправлены в отставку. На их место никого еще не успели назначить.
Временный единоличный руководитель академии – заместитель декана Костас Димитриадис. С ним у Никитина уже давно налаженные отношения. Сергей Петрович, впрочем, не рискнул бы применить оборот «взаимная симпатия»…
Димитриадис – основной из кандидатов на ставшую вакантной должность декана. Должность в Греции престижную, как и любой руководитель академии.
Среди них бывали весьма известные люди.
У одного даже фамилии не было – немец Георг принц Ганноверский, внук императора Вильгельма Второго и праправнук британской королевы Виктории.
А еще Николаос Ниссиотис, в молодости лидер всемирной организации православной молодежи «Синдесмос». И популярный член Международного олимпийского комитета Никос Филаретос.
В конец этого списка рассчитывает внедриться «временно исполняющий обязанности».
После открытия посетили беломраморный Панафинейский стадион, на котором проводились в 1896 году первые Олимпийские игры современности.
А вечером Никитину уже в третий раз досталось смотреть эврипидовскую «Медею», сидя в окружении молодежи на трибуне античного амфитеатра.

3.

Только сейчас, в автобусе, у Никитина возникло что-то похожее на интерес к предстоявшей ему паре недель по соседству с Древней Олимпией.
Вчера вечером греки выдали каждому конверт с дюжиной листочков. На них – программа сессии, план расселения в жилых комнатах, смыкавшихся в невысокие полукольца на трех террасах склона горы, и схема сегодняшней утренней рассадки по автобусам.
В этот план Никитин утром мельком заглянул, нашел свой первый – преподавательский – автобус и команду выполнил. В восьмой раз. Надо бы посмотреть на схеме, с кем посадили передовую российскую молодежь. И вовсе она не передовая: везут в последнем, девятом, автобусе. После него только грузовики с вещами, «скорая помощь» и замыкающая машина полиции.
Кто же едет с моими? Всегда рекомендую ребятам использовать любую возможность завязывать контакты.
Неплохо – очень привлекательный список стран!
Никитин еще раз перечитал.
…И только тут его спокойствие за мгновение сменилось неясной ему самому тревогой.
Что ему напоминает этот список?
А ведь очень похож!
Никитин заставил себя – уже в третий раз – перечитать: Аргентина, Австралия, Бразилия, Канада, Китай, Франция, Германия, Индия, Индонезия, Италия, Япония, Мексика, Саудовская Аравия, Южноафриканская республика, Республика Корея (у нас говорят «южная»), Турция, Великобритания, США… Надо сосчитать… Восемнадцать.
Стоп-стоп, Россию пропустил. Значит, девятнадцать!
И только тут его воспитанное прошлой мобильной жизнью безмятежное поглощение дороги за мгновение сменилось неясным ему самому беспокойством, которое потребовало объяснения.
Никитин нацелился сдвинуться на один шаг вперед: есть ли у этого набора стран что-то их объединяющее?
Или это случайная комбинация?
А может, его насторожила схожесть этого случайного списка с каким-то неслучайным?
Но если не схожесть, а полное совпадение одного списка с другим? Наконец, у Никитина иссяк ежесекундный перебор возможных вопросов к себе. И только тогда ему открылось нечто мгновенно заставившее едва различимую обеспокоенность смениться тревогой, четко различимой на сумбурном фоне потока предположений.
Если к этому списку добавить Европейский союз, это же не что иное, как два десятка лет назад созданная группа G20!
Весь грамотный мир знает, что девятнадцать стран G20 – это без малого весь мировой валовый национальный продукт. А поэтому группа так мощно влияет на управление мировой экономикой и финансовой системой.
Конечно, можно об этом, только что ему открывшемся, забыть, как забывают о множестве других глобальных откровений.
Но дотошный Никитин знал о себе всё. Включая и то, что уже не отпустит его возникшая тревога, смысла которой он никак не мог понять, хотя все больше склонялся к пока еще неясному интуитивному предсказанию.
Послушай, Никитин, ты не боишься, что к тебе прилипнет кличка «бредсказатель»?
Хорошо хоть, что эта восхитительная игра слов не переводится на рабочие языки Международной олимпийской академии!
Академия-то здесь причем? Никитин едва не произнес вслух этот заданный себе вопрос.
А куда, спрашивается, мы все едем?
Его немедленной следующей мыслью было сообщить по мобильному телефону о своем… как бы это сказать… наблюдении временно исполняющему обязанности, но на сегодняшний день «начальнику», Димитриадису. Тот ехал где-то перед колонной автобусов в легковой машине.
Но разговаривать с ним в окружении нескольких десятков преподавателей – этого делать нельзя. Значит, нужно ждать очередной остановки колонны. А вот полушепотом договориться о встрече на ближайшей стоянке колонны – зто вариант, который его многоопытных коллег не обеспокоит.
По расчетам Никитина до остановки оставалось не менее получаса, и его опять потянуло к плану рассадки.
Вопрос: кроме G20, водителя, одного «древнего академика» и одного охранника (должен быть!), в девятом больше никого нет?
Есть. Никитин пытался по памяти расшифровать вкрапленные среди G20 трехбуквенные обозначения не менее чем трех стран. Но вынужден был сказать себе, что не помнит, бывала ли молодежь оттуда на предыдущих сессиях.
Да не может же он всё упомнить!
Но тревоги прибавилось.

4.

На стоянке возле придорожного кафе Никитин издали сразу же узнал в голове колонны черный «мерседес» временного декана и стоявшего рядом хозяина.
Димитриадис, как считал Никитин, вполне соответствовал названию академии своей атлетической фигурой в сочетании с цветущими сорока годами. В отличие от невысокого и полноватого Никитина, который всегда честно видел для себя только одну спортивную перспективу – шахматы.
Но и шахматы не полюбил, потому что уж очень много времени отрывалось бы от того процесса, который он без излишней скромности именовал творчеством.
Подойдя, протянул листок с утверждающей подписью Димитриадиса и его, Никитина, жирной пометкой поперек страницы: «G20!». Он ожидал хоть какой-нибудь реакции, но, похоже, зря.
– Посадить в один автобус и поселить в академи в компактно расположенных жилых комнатах эти девятнадцать стран – так было задумано твоими сотрудниками?
Кажется, «врио» начинал что-то понимать, потому что сразу же ответил:
– Конечно, нет, для чего это нам? Но здесь еще три страны. Хотя я не помню, что с тех пор, как я заместитель декана, они к нам приезжали…
Нет, подумал Никитин, внутренний голос замдекана еще сопротивляется. Надо бы помочь…
– А вы не хотите посмотреть – такая, как сейчас, рассадка была ли с самого начала?
Нет, не сразу «врио» достал из машины планшетник.
– Так, файл размещения и рассадки…Дата… дата – 30 мая.
Помолчал.
– Сергей, почему вы, сколько я вас знаю, всегда правы? Эти богатые – и греки с русскими тоже – сначала были разбросаны по всем трем жилым террасам!
– А когда внесены изменения?
И опять не сразу «врио» ответил:
– 28 июня… То есть неделю назад. И тогда же мне принесли на подпись. Я даже ничего проверять не стал – утвердил.
– А эти экзотические три пары когда возникли?
– Я уже посмотрел: в тот же день. Конечно, у нас есть система защиты информации. Но перед хакерами не может устоять даже Пентагон. Уж не ваши ли, о которых весь мир знает? Шучу…
Шутка оказалась в этот день последней.
Никитину вдруг показалось, что перед ним стоит совершенно другой человек – не расслабленный тысячелетней круглосуточной жарой обитатель Средиземноморья, а символизирующий стремительный деловой стиль Центральной либо Северной Европы менеджер. К тому же рвущийся на открывшуюся вакансию.
Через минуту он уже представил Никитину руководителя охраны академии и старшего из полицейского сопровождения колонны.
Не скрывает от полиции промашку академии, отметил Никитин. Случиться-то может всякое, а за безопасность молодежи – спрос да спрос. И в Греции ему еще жить и жить…
Минутной греческой скороговоркой Димитриадис, видимо, познакомил с ситуацией, прежде чем перешел на английский.
– Передайте им…
Никитин понял, что решь шла о сотруднике академии и охраннике в девятом автобусе.
– … ничего самостоятельно не предпринимать и следовать инструкции, которую, надеюсь, они выучили наизусть!
Перед тем, как колонна двинулась дальше, Никитину пришлось перекочевать из преподавательского автобуса в «мерседес», который теперь становился чем-то вроде оперативного антитеррористического центра.

5.

До прибытия в академию оставалось не больше часа.
Никитин уже знал, что правительство Греции и высшее полицейское руководство страны извещено о его подозрениях. В верхах одобрили избранную выжидательную тактику.
Может, сами ничего серьезного предложить не додумались?
Никитин – без всякого сомнения – предугадал ситуацию, как минимум внушающую самые серьезные опасения.
А они – Сергей Петрович даже не захотел узнавать, кто эти греческие «они» – не нашли оперативных возможностей или не сочли нужным его предсказанием воспользоваться, чтобы хоть попробовать предотвратить что-то безусловно назревающее.
Но вскоре у рационального Никитина ничего, кроме угасавшего с каждой минутой разочарования, не осталось.
Не надолго. У него возник еще один вопрос – как во множестве эпизодов его профессиональной жизни – к себе.
Почему хакеры не стерли предыдущий файл расселения и рассадки – от 30 мая? Это ведь никакого труда или «творчества» не составляло.
И немедленно дал себе ответ: им на это наплевать.
Почему?
Почему? А вот почему: обнаружить подмену файлов – это же руководителям академии ничего не дает. Предотвратить хоть что-нибудь «академикам» трудно, если вообще возможно. Полиции – и то затруднительно. Вывод: все, что задумано, пойдет «в темпе».
Впрочем, за два часа после отъезда из Афин еще ничего не произошло. Набор обнаруженных фактов невелик и пока еще непонятен.
Да и потенциальных преступников – а такое обвинение уже можно использовать из-за бесспорно криминальной подмены документов в базе данных академии – всего шестеро, и половина из них – девушки.
И все-таки… все-таки: какие реальные возможности террористической атаки предоставляет преступникам одномоментное пребывание в академии нескольких сот человек и традиционная программа ее работы?
Именно этот драматический перечень строка за строкой выстраивался под диктовку Никитина на планшетнике Димитриадиса.
Грек, разумеется, мог бы составить перечень и сам, но русский захватил инициативу.
И к тому же решил использовать экстремальный лексикон.
– Думаю, взрывать автобус они не станут. Ни вместе с собой, ни без себя. Спросите – почему? А они еще не выдвинули никаких требований. И в ближайшее время мы о них не узнаем.
- Почему?
- Извините, Костас, у них адресат повыше академии. Но… я все равно наш прогноз, то есть перечень возможных опасностей, начал бы с минирования. Всего-всего, куда есть доступ.
Убедившись, что «врио» допечатал, Никитин продолжал:
– Не меньше мест, куда можно заложить взрывчатку, есть и за забором академии: античный Олимпийский стадион, развалины храмов. Там это попроще сделать – руины никто не охраняет. Полторы тысячи лет не охраняли, и сейчас не лучше. Еще есть Олимпийский музей и площадка перед стелой с сердцем Кубертена – в церемонии возложения венка участвуют все триста пятьдесят человек.
…Отрешенно наблюдая, как бегают по планшетнику пальцы исполняющего обязанности машинистки кандидата в деканы, Никитин уже знал, что именно – с ехидством прежде всего в адрес себя самого – скажет спустя мгновение.
– Почему… Почему мы прогнозируем только взрывчатку? Мы что – никогда не слышали о захвате заложников? Для чего тогда они образовали компактную зону для девятнадцати стран и еще трех своих?
– Вы и в самом деле подозреваете, что они эту зону заблокируют?
Никитин не сразу – раздумывая, не отмолчаться ли, – все-таки дал исчерпывающий ответ:
– Не знаю.

6.

Колонна уже прошла череду туннелей и свернула на шоссе, проходящее мимо академии, а никаких сообщений из девятого автобуса попрежнему не было.
У ворот академии, не въезжая, «врио» свернул вправо и остановился. Оба корифея анализа и прогнозирования экстремальных ситуаций чуть не вслух читали номера проезжавших мимо автобусов.
После пятого колонна встала – видимо, не так споро автобусы выстраивались на третьей, транспортной, террасе склона.
Димитриадис всматривался в остановившийся хвост колонны.
– Сергей, после восьмого почему-то идут грузовики, а они должны быть за девятым.
Колонна пошла.
Костас остановил первый грузовик и что-то озабоченно спросил у водителя.
– Сергей, он говорит, что когда вышли из туннеля, девятый стоял в стороне. Из него помахали, чтобы грузовики не ждали и ехали дальше. Потом проехали «скорая» и полиция. И больше он ничего не знает.
Димитриадиса, похоже, уже не беспокоило, что подумают о его солидности временные подчиненные, – он бежал к замыкающей машине, из которой уже вышел полицейский.
Разговор был похож скорее на инструктирование. «Врио» что-то диктовал полицейскому, посматривая на свой планшетник. Никитину перевел коротко:
– У автобуса заглох мотор, водитель сказал, что посмотрит, в чем дело, и догонит или позвонит.
Но Сергей Петрович Никитин уже не сомневался, что и не догонит, и не позвонит.
Так он и сказал. И добавил:
– Что случилось – то случилось. Но, думаю, нужно как можно скорее сообщить в Афины не только про девятый автобус, но и отправить наш прогноз других возможных мест террористических атак. У вас – как, разумеется, у всех организованных стран – есть стандартный набор действий после поступившего сигнала о террористической угрозе.
– На этот раз вы опоздали. Он уже передает. И я только что дал команду не отходить от автобусов.
Через минуту «Мерседес» поднимался мимо колонны на транспортную террасу.
И тут Никитин, как это с ним бывало нередко, на несколько секунд, не более, отвлекся от всего происходящего.
Проезжали по аллее, рассекавшей то, что еще не так давно было выращенным за много десятилетий лесным массивом, уничтоженным несколько лет назад всегреческим пожаром.
Купленные для академии на деньги, собранные со всего олимпийского мира, саженцы уже сменили это название на «деревца», которые сразу же вернули Никитина в сегодняшнюю академию.
Остановились.
Руководитель охраны академии уже протягивал Димитриадису мегафон. Никитин не очень вслушивался в то, что говорил замдекана сначала на английском, потом на французском, а затем и на греческом.
Его больше беспокоило, что до сих пор нет саперной группы из Олимпии. От поселка до академии не больше двух километров, и группу непременно должны прислать.
Полегчало, когда увидел нескольких полицейских с парой собачек.
Один из саперов получил от Димитриадиса негромкие инструкции, и группа заспешила к столовой – пришло время первой смены обеда.
Никитина вполне устроило, что временно исполняющий обязанности самого главного – скорей всего тоже временно – потерял к нему интерес.
Устроившись в плетеном кресле из пары десятков, которые принесли для преподавателей к транспортной террасе, Никитин вернулся к тому, что же могло дальше произойти с девятым автобусом. В котором, между прочим, были и Маша с Юрой.
Нет сомнения, что автобус плотно и надежно укрыт в каком-то металлическом помещении типа гаража или ангара. С вертолета его не обнаружить.
Мобильники у ребят либо отобрали, либо в гараже они не сработают. Да и набирать номера ребят он все равно не стал бы – не нужно привлекать к ним внимание.
Кстати, сейчас преступников не обязательно шестеро – могло присоединиться «усиление».
Судя по тому, что молодежь по склону потянулась к столовой, в ней «все чисто».
Никитин присоединился к веренице преподавателей – они обедают в первую смену.
Но это ему не удалось – у самых дверей его выдернул «врио» и повел в соседний со столовой домик дирекции. В переговорной комнате уже был накрыт стол.
– Приятного аппетита, Сергей! С минуты на минуту прилетит из Афин полицейская группа побольше. И человек из греческого отделения по взаимодействию с Интерполом. После того, как афинская группа поработает в жилых комнатах, позволим расселяться. Но занятий и программы коллективного отдыха сегодня, естественно, не будет.
– Я слышал твое объявление. Скорей всего, молодежь придется ограничивать до тех пор, пока не поступят требования от тех, кто захватил G20.
Димитриадис кивнул, однако явно ждал продолжения.
И оно последовало.
– Но моя интуиция, или то, что вместо нее, подсказывает: эти требования долго ждать не придется.
– Можете объяснить – почему?
– У преступников в распоряжении целых две недели, но они захватили нашу молодежь в первый же день. Значит, им всю задуманную операцию, о которой мы пока не знаем ничего, нужно прокрутить как можно быстрее. Думаю, уже сегодня… нет, конечно, не академия, а, как я вас уже один раз обидел, структура намного более высокого уровня, получит послание, которое в тысячах подобных случаев называлось «ультиматум».
– Мне его перешлют немедленно!
– Не сомневаюсь. В общем, я пока побуду, как супермаркет, в зоне шаговой доступности. А когда проверят преподавательские комнаты – у себя, в моей традиционной тринадцатой. Я уже восьмой раз борюсь с суеверием.

7.

Но в этот раз Никитину нанести удар по суеверию – неизвестно, чьему – удалось только в самом конце этого дня, который он будет помнить по гроб жизни.
Через час шаговой доступности олимпийский прорицатель с большим стажем уже сидел в комнате переговоров в окружении знакомых и неизвестных ему греков и трех иностранных преподавателей, которых Сергей Петрович знал и тут же объяснил себе: они, как и он, – из стран, входящих в приглянувшиеся захватчикам девятнадцать.
Димитриадис, видимо, от волнения, встал, но начал говорить не сразу.
– Господа, я собрал вас потому, что десять минут назад получил на свой электронный адрес вот это сообщение, в заголовке которого стоит слово «ультиматум». Адресовано не академии, но мне прислали. Читаю.
«Ультиматум
Годичному председателю Группы G20 – Правительству Французской Республики, Правительствам девятнадцати стран-членов Группы G20
Уважаемые господа!
Всемирное сообщество «Олимпийская альтернатива», движимое принципом социальной справедливости, вынуждено пойти на акт захвата тридцати восьми участников сессии Международной олимпийской академии, являющихся гражданами ваших стран.
Следовательно, вы можете считать их нашими заложниками со всеми вытекающими из этого статуса последствиями вплоть до применения к ним насилия или даже угрозы для их жизни.
Любая ваша попытка их освобождения может привести к адекватным действиям с нашей стороны в отношении заложников.
Вы можете рассматривать наше решение о захвате молодых граждан ваших девятнадцати стран как экстремально антигуманный акт.
На самом деле наши действия направлены на восстановление справедливости в отношении спортсменов ста восьмидесяти шести других стран, чьи национальные олимпийские комитеты тоже признаны Международным олимпийским комитетом и потому имеют возможность направить команду на Олимпийские игры.
Но спортсмены этих стран заранее обречены на неуспех. Ведь у них нет тех финансовых и технических возможностей для подготовки к Играм, которые вы создаете для ваших олимпийцев благодаря вашему богатству и процветанию. А потому среди лучших спортсменов мира почти нет атлетов этих ста восьмидесяти шести.
С этой несправедливостью и вопиющим нарушением всемирно признаваемого принципа равных возможностей любого человека на Земле мы согласиться не можем.
Выдвигаем следующее условие освобождения заложников: вы, правительства девятнадцати стран, входящих в группу G20, в форме, общепринятой в дипломатической практике, сообщаете правительству Франции о вашем решении отказаться от направления на Олимпийские игры тех спортсменов, которые в трех остающихся до этих Игр спортивных сезонах, включая олимпийский сезон, войдут в число двадцати лучших в любом из номеров программы Олимпийских игр.
На выполнение этого нашего требования мы даем вам 24 (двадцать четыре) часа, по истечении которых вы несете полную ответственность за действия, которые могут быть нами предприняты в отношении здоровья и жизни заложников.
Всемирное сообщество «Олимпийская альтернатива».
Соискатель должности декана положил листок с ультиматумом перед собой.
– Господа, как вы думаете, почему они не ограничились Группой G8? Большая Восьмерка ведь очень заметна на глобальной карте и влиятельна.
Для Никитина такой вопрос просто-напросто не существовал.
Во-первых, резонанс, как минимум, в два с половиной раза слабее, а похитителям, как уже полдня был твердо убежден Сергей Петрович, нужен был резонанс – и ничего более.
А во-вторых, уж совсем примитивно: G8, шестнадцать парней и девушек, не соответствует… вместимости автобуса. А это вполне могло бы добавить террористам немало проблем.
– Господа, я сразу же получил из Афин практически официальный запрос, какие ответные действия может порекомендовать руководство академии. Хочу, чтобы мое мнение было нашей консолидированной позицией.
Никитин решил в этой ситуации не торопиться. Тем более что «врио» выбрал такую технологию: опрашивать по часовой стрелке.
До Сергея Петровича еще далеко.
Он сразу отключился после первого же высказывания: «весь мир давно решил, что принимать условия террористов – значит поощрять не только их, но и их последователей».
По часовой стрелке пошли повторы, пока не отстрелялся сосед Никитина. Сергей Петрович для чего-то встал и, глядя в потолок, отчеканил:
– Условия похитителей необходимо принять…
Помолчал и, опустившись в кресло, закончил:
– … немедленно. И без лишних дискуссий.
Димитриадис, похоже, не сразу понял, как на этот демарш Никитина реагировать.
Потом все же решил продолжать опрос.
Слева от Никитина оставались только три преподавателя из стран, входивших в число девятнадцати. Сергею Петровичу показалось, что для всех троих его позиция заметно облегчила их собственное решение.
Три мушкетера поддержали Д Артаньяна.
– Итак, коллеги, к сожалению, у нас нет консенсуса. Мотив отказа похитителям прозвучал. А у вас, Сергей, есть аргументы?
– Вы очень удивитесь, но есть. И главный из них в том, что… не должно быть аргументов. Таких универсальных, как прозвучавший здесь «весь мир давно решил». Каждый варварский случай уникален. Наш – возможно, наиболее непредсказуемый по последствиям из всего, о чем мы узнали в последнее время.
– А какую вы бы дали рекомендацию?
– Проще простого: сообщите, что есть два диаметрально противоположных мнения. Одно – политическая непримиримость к любым террористам. Другое – гуманистический компромисс. Пусть решают, какое из двух соответствует двадцать первому веку.

8.

Рекомендация принять условия похитителей была последним в этот день продуктом творчества российского комбинатора теории и практики в одной фигуре профессора со статусом пенсионера.
В течение многих следующих часов Никитин послушно фиксировал поступавшие время от времени и доходившие до него в основном от «врио» известия о рутинных этапах похищения.
…Автобуса на земной поверхности обнаружить не удалось.
…Мобильные телефоны сотрудника академии, охранника и водителя, как и тридцати восьми девушек и юношей стран G20 – их номера нашли в присланных еще в апреле анкетах – недоступны.
…Правительство Французской Республики начинает получать от стран сначала Азии, потом Европы официальные сообщения правительств в ответ на ультиматум.
Никаких обычных в дипломатии пояснительных или политических деталей. Суть такова: условия похитителей принимаются.
…Поступают сообщения от правительств стран Западного полушария: условия похитителей принимаются.
…До срока, установленного в ультиматуме, еще четыре часа, а в правительства Франции и Греции пришли сообщения с контактного электронного адреса «Олимпийской альтернативы»: через час можете забрать заложников в логистическом центре товаров домашнего назначения в окрестностях поселка в шестидесяти километрах от академии.
Название поселка у Никитина не отложилось, сразу не записал, а надо бы.
…Через полчаса ожил телефон охранника, сопровождавшего девятый автобус: похитители исчезли, оставив сумку с телефонами заложников. Перед этим они полчаса вшестером стирали в этих телефонах фотографии.
…Еще через полчаса пришло сообщение полиции, что с заложниками все в порядке, автобус начинает движение к академии.
Через час автобус остановился на третьей, транспортной, террасе.
Маша и Юра сами подошли к Никитину, стоявшему вместе с десятком встречавших. «Врио» этот десяток определил заранее.
Девушка выглядела вполне свежей и даже умиротворенной.
– Сергей Петрович, мы, конечно, нервничали, но приспособились быстро. Они нас два раза покормили бутербродами, и воды там хватало.
– Пистолетами только опасно размахивали, особенно три красотки.
– Ну уж сказал – красотки!
– Думаешь, я в этом меньше тебя смыслю?
– Ребята, с красотой еще будете разбираться всю жизнь. А сейчас вас будут допрашивать следователи. Если вспомните что-нибудь полезное – не забудьте рассказать.
Приближался вечер, но никаких команд к Никитину не поступало.
Однако он не сомневался, что с освобождением заложников ситуация не только не исчерпала себя, но вот-вот даст старт следующему, казавшемуся ему неизбежным, этапу.

9.

Дотошный пенсионер-аналитик Сергей Петрович Никитин не смог бы с уверенностью сказать себе, когда наступил момент, в который эйфория от предсказания им террористического акта и от освобождения молодежи сменилась тревогой при каждом обращении к нему тех, с кем ему предстояло находиться бок-о-бок в неизбежных коллективных поисках заказчика.
Никитин никогда не был нацелен на поиски врагов. Они его сами находили.
Но мировоззрение западных людей, с которыми уникальная биография Сергея Петровича сводила его десятки раз, сформировалось за многие годы господства однопартийного режима в его Отечестве.
И что бы ни происходило в нынешней обновляющейся России, – для них она навсегда останется наследницей этого режима. Если тревожный след откуда-то может вести в Россию, значит, он туда и приведет.
А у гражданина Сергея Петровича Никитина в эти же десятки лет сформировался прямо противоположный социальный синдром – безусловный рефлекс защиты Отечества, как бы оно ни называлось.
Но оппозиционный пласт западного мировоззрения по отношению к его стране Никитин никогда не считал императивом всего Запада. Тем более, множества людей в Греции, с которой у России – несколько столетий взаимной приязни, и не обязательно из-за общего православия.
А в академии наследнику режима товарищу Никитину много лет откровенно симпатизировали.
Не вспомнить, сколько раз он вместе с каким-нибудь другим лектором – то немцем, то бразильцем, то еще с кем-то – возлагал венки или громоздкие корзины с цветами от имени всех участников сессий к стеле с сердцем Пьера де Кубертена или к памятнику основателям академии – Карлу Диму и Иоаннису Кецеасу.
Хотя, конечно, грек, как, впрочем, немец или британец, раз на раз не приходится.
А поэтому так обеспокоивший Никитина переломный момент этой террористической эпопеи потребовал мобилизации всего складывавшегося десятилетиями его уникального опыта.

10.

Спустя несколько часов, проведенных в «тринадцатой», ему позвонили из домика администрации.
В комнате переговоров в этот раз было не так тесно, как сутки назад. Но какие замены в составе игроков произошли, Никитин не успел заметить, потому что «врио» сразу же объявил повестку.
– Господа, нас из Афин попросили подумать, какая реальная организация может стоять за этой никому до сих пор не известной «Олимпийской альтернативой».
Видно, очень уж срочно высочайшим афинским начальникам кандидата в деканы понадобилось знать заказчика.
Он продолжал, но очень неторопливо и издалека.
- Из олимпийской истории мы знаем, что захват заложников уже был в 1972 году в Мюнхене во время Олимпийских игр. Но тогда террористы, называвшие себя «Черный сентябрь», не скрывали своего палестинского происхождения. Сейчас похитители для нас пока анонимы.
Никитин знал о «Черном сентябре» не из истории. В памяти навсегда остался один из самых драматических эпизодов его жизни: он стоит снаружи забора Олимпийской деревни и видит в тридцати метрах на балконе двухэтажного домика израильской команды человека с «калашниковым» в руках и в обтянувшем голову чулке…
Димитриадис продолжал.
– Не пугаю, мы не заложники…
Ишь, как полегчало, – даже шутит…
– …но, похоже, нам не удастся отсюда уйти, пока мы не назовем заказчика этого преступления. Единогласно.
Требование консенсуса напомнило о безусловном долге всех присутствующих, включая Никитина, перед академией, а значит, и перед ее временым руководителем.
– Хочу представить двух новых участников нашей, не знаю, как лучше назвать… оперативной группы. Майор полиции, сотрудник греческого подразделения по взаимодействию с Интерполом господин Спирос Филипидис.
Никитин решил, что не стоит поддаваться ни диктату, ни даже формальному протоколу совещания, поэтому позволил себе… встрять:
– Выдающееся олимпийское сочетание имени и фамилии!
Загорелый майор в штатском, выглядевший лет на сорок, улыбнулся Никитину.
– Не сомневался, господин Никитин, что вы это отметите. Вряд ли моя семья – это прямые потомки того Филипидиса, который прибежал из Марафона в Афины известить о победе над персами. Но имя Спирос мой отец действительно дал в честь первого олимпийского чемпиона в марафонском беге.
Димитриадис завершил презентацию:
– Следователь прокуратуры советник… кстати, Сергей, приехавший вместе с родителями из СССР…
Сухонький пятидесятилетний иммигрант вполне ожидаемо назывался Попандопуло.
– Но перед тем как мы начнем работать, и я надеюсь, интенсивно, познакомлю вас с только что полученным мною из Международного олимпийского комитета письмом его вице-президента. Не первого и даже не второго. Письмо адресовано президентам девятнадцати национальных олимпийских комитетов и в академию.
Никитин фиксировал: Международный олимпийский комитет наконец-то прервал свое совершенно необъяснимое молчание.
Но Димитриадис дипломатично об этом молчании… умолчал.
– Цитирую главное: Вмешательство органов государственной власти в вопрос участия команд национальных олимпийских комитетов в Олимпийских играх, а именно заявление властей ваших стран об ограничении состава олимпийских команд, является нарушением Хартии и будет позднее рассмотрено Международным олимпийским комитетом с учетом мнения мирового демократического сообщества.
Комната переговоров, конечно, была и местом для молчаливого обдумывания. Но длилось оно недолго.
– Сергей, хотелось бы услышать и ваше мнение… об этом мнении.
Никитин не удивился просьбе временно исполняющего обязанности, потому что был к ней готов.
– Спасибо. Господа, вы обратили внимание: ни слова о захвате заложников и их освобождении. Но отмолчаться в Лозанне не захотели, они и в Олимпийской хартии записали, что МОК – это верховная власть в олимпийском движении. Почему бы лишний раз об этом не напомнить? Хоть и опустили свое письмо на уровень третьеразрядного общественника.
Но, похоже, это не вся правда, надо добавить что-нибудь из никитинского суточного запаса критики.
– А что касается «с учетом мнения мирового демократического сообщества», то в Олимпийской хартии ни разу, повторяю, ни разу не упоминается слово «демократия» или его производные. «Верховная власть» есть, а демократии нет.
С Никитиным молчаливо согласились. Скорей всего потому, что предстоящие поиски реального виновника были стократ важнее олимпийской теории и уж безусловно интереснее.

11.

Димитриадис первым предложил версию.
– Господа, я глубоко убежден: то, что потребовали террористы, напоминает знакомый всему миру почерк антиглобалистов. Прежде всего, явный настрой против мощнейших экономических держав. Лозунг, хоть и читаемый между строк: мировое богатство не должно быть собственностью пары десятков стран. От этого богатства – и все их успехи. И олимпийские медали – еще одно подтверждение глобальной несправедливости.
Никитин понимал, что все, кто сидел за этим «круглым столом», были готовы сами произнести, или как минимум поддержать то, что сказал «врио».
Сергей Петрович днем тоже начинал с доставшего все человечество антиглобализма. Начинал, но продержался недолго.
Надо бы вмешаться.
– Уважаемые коллеги! Каждый из нас увидел в происшедшем то, что ожидал увидеть. Господин Димитриадис – антиглобалистов, я – тот бесспорный для меня факт, что нами грубо манипулируют, настойчиво маскируясь под антиглобалистов.
Здесь далеко не все подготовлены настолько, чтобы самостоятельно оценить эту первую по счету версию. Этих надо разубеждать с азов.
Проскользив по лицам, решил адресоваться напрямую к автору.
– Вы прочли в ультиматуме о несправедливости при проведении Олимпийских игр и сопоставили с программным утверждением антиглобалистов: ликвидировать социальную несправедливость в различных сферах общества в условиях глобализации. Да, антиглобалисты выдвигают свои требования к правительствам и международным организациям. А кто в наши дни не выдвигает требования? Все требуют всё от всех!
Никитин дал им несколько секунд распробовать, а себе решить, не остановиться ли. Но продолжал.
– Да, антиглобализм направлен против – ведь он «анти». Против доминирования всемирных транснациональных корпораций. Многие считают такой корпорацией Международный олимпийский комитет. Я, признаюсь, тоже. Эта организация приватизировала Олимпийские игры, которые юридически – ее собственность, и узурпировала все миллиарды от этого странного в наши дни права собственности на то, что должно принадлежать всему мировому сообществу. Но от понимания этого я не становлюсь антиглобалистом!
Дав своим слушателям убедиться внешним осмотром, что он явно не антиглобалист, Никитин продолжал добивать версию.
– Согласен, антиглобалисты, действительно, развлекаются множеством форм насилия. Но еще никогда не применяли такую, как захват заложников с откровенной угрозой лишения жизни. А если они когда-нибудь до этого и докатятся, вряд ли начнут с невинной спортивной молодежи. Словом, мое мнение – немедленно забыть об антиглобалистах и продолжать искать.
И на десерт Никитин угостил тем, с чего должен был начинать, чтобы ненароком кто-нибудь не перехватил.
– Зачем нам искать? Разумеется, не только и не столько из-за просьбы кого-то наверху. А для того, чтобы предоставить юридическую основу девятнадцати правительствам легитимно отказаться от своих обязательств, которые были даны под угрозой насилия над их гражданами. Насилия не абстрактных независимых преступников, которых очень устроил бы ореол антиглобалистов, а насилия конкретной, объявившей свое название, имеющей структуру и статус организации, оплатившей и организовавшей захват заложников.
Молчаливое согласие Димитриадиса и, к удивлению Никитина, звучно продекламированная позиция майора-интерполовца поставили крест на версии антиглобализма.

12.

Никитин, стараясь не привлекать внимания, поглядывал на «штурмовиков» (слово это тут не по делу: ни тебе самолет, ни нацист). Кто что надумает?
Ну, хорошо, антиглобалисты отпали.
Но требование справедливости никуда не исчезло.
Кто может добиваться справедливости таким несправедливым, как похищение, способом? Конечно же, те, с кем поступают несправедливо.
А это как раз те страны, кто в процветающие не попал. То есть те, кого защищают.
Итак, – обиженные страны. Возможен даже сговор нескольких.
Но с чего начать их трясти?
Нет, такая масштабная версия неплодотворна.
Со странами-изгоями, которых почти две сотни, точнее, сто восемьдесят шесть, нужно попрощаться и с ними тут не возникать.
Но желательно закрепить успех только что состоявшегося развенчания версии антиглобализма.
И тогда у Никитина родилась вторая версия.
– Коллеги, позволите?
Коллега «врио» кивком позволил.
– Террористы в большинстве случаев хорошо мотивированы. Есть два распространенных мотива. Один – деньги. Денежный мотив в данном случае, скорей всего, отпадает. Иначе он проявил бы себя в требованиях террористов. Другой – сложившиеся под всевозможными влияниями убеждения, часто сродни фанатизму.
Никитину самому не очень понравилась второпях сочиненная банальная преамбула.
«Этим» нужна конкретность.
– В нашем случае явно превалирует олимпийская тема. А потому напомню, что есть устойчивое антиолимпийское движение, которое даже оформило себя, чтобы десятки лет быть на слуху. И во многих странах, в том числе и в успешных, сложившаяся система спортивных соревнований и ее вершина – Олимпийские игры – подвергаются жестокой критике…
Стоило Никитину на секунду перевести дух, как «врио» немедленно этим воспользовался.
– Однажды мы предоставили трибуну академии их идеологу президенту Международной ассоциации антиолимпийских организаций Бенгту Бенгтсону.
Тут уже вмешался Никитин.
– Помню-помню. И его лозунги тоже: эта ярмарка спортивного тщеславия служит не задачам спорта, а только эгоистическому национализму; шовинизм и раздувание национального чувства – вот пружина олимпийской истерии; стоимость Игр в пять раз превосходит первоначальную смету, Олимпийские игры приближают кризис всей общественной системы -- вместо того, чтобы строить школы и больницы, придется двадцать лет выплачивать налоги и таким образом расплатиться за две недели беспорядка…
– Сергей, похоже, вы учили наизусть его доклад. А чем, господа, Бенгтсон его закончил? Потребовал, ни много ни мало, отмены Олимпийских игр!
Никитин еще не чувствовал, к чему вел дело Димитриадис – к поддержке его версии или к ее опровержению. Значит, нужно продолжать раскачивать лодку…
– В общем, эти, так сказать, антиолимпийцы зарабатывают политический капитал, спекулируя на противоречиях олимпийского движения, которые, конечно, есть – как и в любом общественном движении глобального масштаба. Правда, никаких серьезных действий они до сих пор не предпринимали. И вдруг увидели такую громогласную возможность обратить внимание на свой антиолимпизм. Но пока я не знаю, как проверить.
Димитриадис, почему-то явно обрадованный, ответил:
– Нет ничего проще! Бенгтсон тогда был безмерно благодарен за возможность публичной полемики с нами – олимпийскими ортодоксами. С тех пор он в любое время доступен. Итак, я набираю его телефон и не сомневаюсь, что он ответит.
После пары вступительных фраз Димитриадис включил громкую связь.
– Конечно, я уже знаю. Поверьте, Константинос, меня ничуть не оскорбляет, что вы включили нашу ассоциацию в перечень подозреваемых. Возможно, мы вообще у вас «номер один». Хотя до похищения людей мы еще не докатились. Дело в другом…
– В чем?
– Какой знакомый голос! И… безупречный лондонский акцент. Это… это… это господин Никитин?
– Угадали, Бенгт!
– Отвечаю. Перечитайте еще раз мое выступление в академии. Наша позиция – вовсе не ограничение Олимпийских игр какими-либо искусственными показателями. Нам нужны не кастрированные Игры, а их полная отмена. А вашим коллегам передайте мое поздравление с освобождением заложников. И, конечно, пожелание от несостоявшихся преступников найти настоящих.

ПРОДОЛЖЕНИЕ ← Вернуться назад