Введите Ваш e-mail чтобы подписаться
Трехкратный чемпион России и призер трех чемпионатов Европы фигурист Максим Ковтун рассказал о том, чему его научил проваленный олимпийский сезон, объяснил, зачем вернулся к своему прежнему тренеру, и признался, что ни о чем не жалеет.
- Два с половиной года назад я разговаривала с вашим тренером Еленой Буяновой, еще не зная, что в конце сезона вы от нее уйдете, и она сказала такую фразу: "Я точно знаю, что через год-два Макс наверняка начнет понимать многое из того, что отказывается понимать сейчас". Получается, что тренер была права, раз уж вы вернулись обратно после того, как полтора года отработали с Инной Гончаренко в ЦСКА и еще несколько месяцев с ней же в академии Евгения Плющенко? Чем объяснялись эти метания?
- Не назвал бы это метаниями. После того как в январе этого года Инна Германовна ушла из клуба в академию Плющенко, я просто пошел за ней следом. У меня на тот момент не было абсолютно никакого выбора. Точнее сказать, я находился не в том положении, чтобы что-то выбирать. Никогда не относился к спорту как бизнесу, но в тот момент рассуждал предельно просто: возможно, у меня еще есть шанс. И если он действительно есть, почему бы не попробовать за него ухватиться? Для этого рядом должны быть люди, способные дать мне все необходимое для того, чтобы достичь результата.
- Зачем тогда надо было уходить от Буяновой? Чтобы потом вернуться, как говорится, с повинной головой?
- Незадолго до того, как я принял решение уйти к Гончаренко, у меня где-то в глубине души было понимание, что нам с Еленой Германовной нужно было о многом просто откровенно поговорить. Но где-то я был слишком гордый и упрямый, на какие-то вещи Елена Германовна в моем понимании должна была обращать внимание, а поскольку не обращала, мне начало казаться, что я совершенно ее не интересую. Сейчас же просто прошло время, и все эти вещи стали очевидными. Вообще, мне кажется, что я сильно повзрослел, да и Елена Германовна стала как-то иначе ко мне относиться. Во всяком случае, мне нравится, как сейчас у нас складываются отношения и идет работа.
- С Гончаренко, насколько знаю, вы расстались хорошо. А с Плющенко?
- Мы с Женей все спокойно по-деловому обсудили. На самом деле я ему очень благодарен за то, что он поддержал меня в тот момент, когда я уже фактически принял решение закончить со спортом и не думал, что кто-то сумеет вернуть меня в прежнее русло. Плющенко понял мой настрой, мое желание реализовать себя в этой жизни, показать свой максимум, которого я, если разобраться, никогда не показывал, несмотря на то что отдельные выступления были неплохими. Что касается ухода, в целом это был, как я сказал, абсолютно деловой разговор, минимум эмоций. Накопилось слишком много причин, которые побуждали меня сделать этот шаг.
- Что стало тем самым щелчком в вашей голове, услышав который вы поняли: хоп! Нужно возвращаться!
- Вы очень точно сейчас сформулировали – это был именно щелчок. Хоп – и картинка четко сложилась. Я отчетливо осознал, что нахожусь не на своем месте, а в подобных случаях не в моем характере тратить лишнее время на дальнейшие размышления. Так что спустя десять минут я уже действовал.
- Неужели не боялись, что придете к тренеру проситься обратно в группу, а она вас не примет?
- Получилось так, что Елена Германовна сначала дала согласие, а только потом до меня дошло, что она ведь действительно могла меня не принять – предпосылок к этому имелось куда больше, чем поводов для согласия. Не знаю почему, но когда я шел на разговор, у меня даже мысли не было о том, что Буянова меня прогонит. Может быть, это просто судьба у нас такая? Но рад, что все так сложилось. Думаю, сейчас наш союз с тренером заиграет еще сильнее, чем когда-то.
- Что изменилось в ваших отношениях?
- Большую роль здесь играет прежде всего то, что изменился я сам. Стал иначе относиться к работе. Когда только пришел к Буяновой в 2012-м, то, было дело, рассуждал так: ну о"кей, покатаюсь какое-то время, потом закончу со спортом, везде смогу устроиться, все будет классно. Потом, когда разные жизненные обстоятельства меня немножко, скажем так, "прижали к земле", я начал понимать, что не все в жизни так просто. Что нужно постоянно бороться за свое место под солнцем. Например, в работе случаются моменты, которые раньше могли запросто сорвать тренировку. Или я посчитаю, допустим, что Елена Германовна мне не тем тоном что-то сказала, или еще на что-то обижусь, психану, наговорю чего попало тренеру в ответ, перестану делать элементы. Сейчас я подобные ситуации даже не замечаю. То есть они настолько для меня стали незначительными… Такого, чтобы я позволил всей тренировочной работе уйти в ноль только потому, что у меня какое-то не то настроение, не может случиться даже теоретически. Наверное, я просто стал гораздо взрослее. Да и тренер ко мне относится уже как к более взрослому человеку. Главное, что есть взаимопонимание - вы и сами это, думаю, заметили.
- Какие-то мысли по поводу будущих программ у вас уже имелись на момент возвращения к Буяновой?
- Нет, обе программы мы ставили с нуля с Петром Чернышевым. Он же предложил музыку для короткой программы - такой легкий американский стиль, джаз. Исполнитель Nat King Cole, "L-O-V-E". И Sing, Sing, Sing. А произвольная программа у меня - "Кармен" Родиона Щедрина. Получилось интересно. Во всяком случае, ни одного человека из тех, кто ее видел вживую, она не оставила равнодушным.
- Какие изменения претерпели ваши программы с технической точки зрения?
- Постановки в целом, безусловно, стали сложнее, но самое большое внимание мы уделяли не сложности как таковой, а качеству элементов, их безошибочности. С точки зрения новых правил это принципиальный вопрос. Вкупе с классными программами это, думаю, будет очень хорошо играть.
- Для вас принципиально, как вы будете выглядеть в начале осени, когда снова появитесь на льду? Или цель – декабрьский отбор на главные старты?
- Хотелось бы, конечно, сразу выглядеть достойно. Этапов Гран-при у меня в этом сезоне нет, и я как бы оказался в таком положении, что все осенние старты – это своего рода подготовка к декабрьскому чемпионату России. Он для меня в этом сезоне главный турнир года. До этого будут либо какие-то внутренние российские соревнования типа этапов Кубка России, плюс какие-то турниры серии "Б". Возможно, Finlandia Trophy. Есть и другие цели, но они рассчитаны не на один сезон и не на два. Это такая долгоиграющая стратегия, на четыре следующие года. Нет такого, что результат во что бы то ни стало нужен сразу, здесь и сейчас. Всему свое время.
- Но есть ведь и чисто житейская сторона: этапы Гран-при – неплохая возможность заработать какие-то деньги. Насколько для вас огорчительно лишиться этого шанса?
- Знаете, Татьяна Анатольевна любит повторять такую фразу: "Ты, сынок, работай, а деньги будут". Вот я и стараюсь придерживаться этого правила. У меня все-таки есть свое жилье, есть где тренироваться, а это главное. Моя главная сейчас задача - добиваться поставленных целей. И тогда все остальное придет само по себе. Что касается Гран-при, я на них и не рассчитывал особо.
- Понимали, что не наработали?
- Ну а где я мог наработать? Я полтора года, считайте, не катался. Начать после столь серьезного перерыва тренироваться тоже ведь нелегко. Поэтому сам факт того, что я сейчас катаюсь, и катаюсь неплохо, тоже считаю своим достижением.
- Вы жалеете о чем-нибудь из того, что случалось в вашей жизни на протяжении последних четырех лет?
- Вообще ни о чем не жалею. Помню, как вы пришли к нам на тренировку некоторое время назад, а потом сказали мне в кафе, что в моей жизни сейчас сошлось абсолютно все для того, чтобы добиваться результата. Это ведь действительно так: возраст позволяет мне кататься еще много лет, есть тренер, с которым мы понимаем друг друга, есть люди, готовые профессионально помогать, а главное – пришло осознание, что и зачем я делаю на льду. Но получается, что к этому состоянию меня привело все то, что случалось со мной раньше, даже ошибки. Все это дало свои плоды. Если так, то мне абсолютно не о чем жалеть.