► Аудио

Ричард Паунд: Проблема с допингом не в МОК или WADA, а у России

Член Международного олимпийского комитета и экс-глава WADA Ричард Паунд считает неверным обвинять МОК или WADA в политической ангажированности. Он также отметил, что РУСАДА отказывается соблюдать договорённости, хотя ранее согласилось на условия "дорожной карты".

— При таком же количестве доказательств, какие у нас есть в отношении России, этот принцип был бы применён и к другим странам. Россия сейчас оказалась в центре внимания. Пытаться в средствах массовой информации представить всё так, будто эта проблема не в России, а в МОК или WADA, в корне неверно. Проблема с допингом — у России. По крайней мере, в отношении легкоатлетов был введён общий запрет, и, учитывая ситуацию, я считаю, что правильно. Я также согласен с аналогичным решением Международного паралимпийского комитета. Многие федерации были безнадёжно скомпрометированы отношениями с Россией. Скажем, для крупных чиновников Международной ассоциации легкоатлетических федераций было важно проведение множества мероприятий и чемпионатов на территории России — то есть оценка спортсменов была неравномерной.

Мне кажется, очень хорошо с этим справились в гребном спорте, но попал ли под запрет хоть один дзюдоист? Можно ли предположить почему? Кто является почётным президентом Международной федерации дзюдо?

По опыту могу сказать, что международные федерации как группа подходят к выявлению положительных допинг-проб без энтузиазма. Но сейчас в распоряжение WADA поступила база данных, доступа к которой Макларену, по его словам, не предоставили. Агентство её изучает и, полагаю, видит, что всё обстоит именно так, как говорил Макларен, стоит лишь получить доказательства. Можно найти данные о допинг-тестах, говорящие против вас. Тестов, результаты которых были положительными, но затем фигурировали как отрицательные. А такое возможно только при наличии хорошо отработанной схемы.

— Российское антидопинговое агентство приняло почти всё, что было сказано в докладе Макларена, но не соглашается с обвинениями в том, что некая допинговая программа проводилась при поддержке государства. Доказательств этому нет, но для РУСАДА возникает замкнутый круг. От агентства ожидают признания вины в чём-то, чему не существует конкретных доказательств?

— С Российским антидопинговым агентством обсуждалась "дорожная карта", и оно на неё согласилось. Согласилось предоставить доступ к этой базе данных и пробам, удерживаемым, потому что идёт уголовное расследование. Согласилось взять ответственность за систему господдержки использования допинга и обеспечить доступ в закрытые города. Таковы были договорённости. Но они не хотят признать существование системы господдержки использования допинга. Они на это согласились, а сейчас пытаются идти на попятный.

— В качестве доказательств приводятся показания осведомителей: Григория Родченкова и тех, кто до сих сохраняет анонимность. Но ведь в суде такого рода информацию рассматривать не принято. Почему же тогда в этом случае сделали исключение?

— Это вполне допустимо, когда физическая безопасность свидетелей под угрозой. Многие суды предусматривают такую возможность.

— Родченков заявил о том, что его принуждали к участию в поддерживаемой государством допинговой программе. Но надо заметить, что участие в деятельности РУСАДА и допинг-схемах принесло ему немало денег. Почему, по-вашему, он не выступил со своими разоблачительными заявлениями раньше?

— В период до Олимпийских игр в Сочи Родченков был частью системы. Затем, после публикации доклада возглавляемой мной комиссии, он лишился поста главы Московской антидопинговой лаборатории. Впоследствии ему стало известно о смерти сначала одного, а затем, менее чем через две недели и второго своего предшественника на этой должности. Заподозрив, что дела у него плохи, он решил покинуть страну. Что касается его разоблачительных заявлений — я ознакомился с показаниями Григория в рамках расследования нашей комиссии. Из них следует, что он был частью системы, и совсем не спешил проливать свет на совершаемые нарушения — и это неудивительно… Он прекрасно знал о нарушениях.

Были ещё два осведомителя. Они занимали невысокие должности и были очень хорошо подготовлены, а их слова во многом заслуживали доверия, равно как и показания Родченкова. Однако Макларен его слова за чистую монету не принимал — вся исходящая от него информация сопоставлялась с показаниями других свидетелей, сведениям из документов и прочих источников, и лишь затем расценивалась как достоверная.

— Возвращаясь к Олимпиаде в Сочи — на ней присутствовали 20 международных наблюдателей, следивших за допинг-тестами. Почему никто из них не обратил на это внимание? Ведь в этом же и заключалась их работа, разве нет?

— Подмена произошла глубокой ночью. Через часть лаборатории, подконтрольной ФСБ, к которой больше никто не имел доступа. Через отверстие в стене. Директора антидопинговой лаборатории из Монреаля, или из Рима, или откуда там, в это время в здании не было. В этом нет ничего удивительного — в обязанности директора лаборатории не входит отлавливание сотрудников ФСБ, которые к тому же находятся там под видом ремонтного персонала.

— Если то, что вы говорите, действительно произошло, получается, что лаборатория допустила серьёзнейшее упущение в обеспечении безопасного хранения допинг-пробы.

— Да. И проблема заключается в том, что это упущение было допущено умышленно. Вот в чём проблема.

— Вы давно в спорте, знаете, как всё устроено в административном плане. Сложно вспомнить, когда ранее столь пристальное внимание было сосредоточено исключительно на России в связи с допингом. Несмотря на очередной скандал в Кении и на заявления о том, что многие британские велосипедисты страдают от астмы, этим спортсменам уделяется гораздо меньше внимания, чем российским. Почему?

— У нас есть явные свидетельства мошенничества, осуществляемого при поддержке государства. Это недопустимо.

— Несмотря на то, что доклад Макларена вызывает вопросы, а весомые доказательства отсутствуют, вы всё равно утверждаете, что в России осуществляется поддержка допинга на государственном уровне.

— Да. На мой взгляд, доказательств этому было много, однако недостаточно, чтобы у Макларена были основания обвинить конкретных спортсменов, но он этого и не сделал. Он отметил: у меня нет таких сведений, но есть записи, указывающие на то, что они были в списке защищённых спортсменов и тому подобное. Макларен не сделал никаких выводов, относительно которых у него сохранялись бы какие-либо разумные сомнения, что является одним из стандартов доказывания в уголовном судопроизводстве.

Таким образом, я считаю, что с докладом Макларена обошлись неправильно: члены МОК вместо того, чтобы принять данную информацию к сведению и сказать: "Спасибо, что пролили свет на все эти нарушения", отмахнулись от доклада и назвали выводы Макларена "утверждениями". Это довольно неуважительно по отношению к крайне опытному арбитру, который неоднократно проводил расследования.

Узнать больше о персонах из публикации:

Григорий
РОДЧЕНКОВ